Сергей Фомичёв - Агриков меч
После продажи крюка железо пошло нарасхват. На шум подошел один из стражников, что следил за порядком на торгу. Но, увидев княжичей, перечить обману не стал, лишь улыбнулся и подмигнул.
– С этих петель не сорвать татю дверь! – подбадривал покупателей Борис.
– От такого гвоздя дом сто лет простоит! – решил подыграть ему Пётр, хотя вышло у него не особенно складно.
– От такого гвоздя не дождёшься дождя, – передразнил товарища Борис.
Тот задумался на миг и выдал:
– От такого гвоздя отказаться нельзя!
– Ну, вот, – засмеялся Борис. – Так и научишься понемногу.
К этому времени, кричать можно было любые глупости. Толпа уже заразилась молодым задором князей и готова была поверить во что угодно. Кадомский мужичок только и успевал доставать товар, да принимать от людей плату. А народ повалил валом. Некоторые торговцы даже собственные лавки закрыли и подтянулись к майданчику. Сперва, наверное, думали, что и впрямь скоморохи приехали, но потом разобрались, а тогда и сами без покупки не уходили.
Запасы Ондропа разобрали быстро. Кто дома ставил, или только ещё собирался, те рассчитывали волшебной вещицей дело ускорить, но и те, кто уже обжился, покупали какую-нибудь железку, чтоб над дверью прибить на удачу. Вроде оберега или вместо подковы.
Последний гвоздь взял себе Петр.
– Может от нечисти поможет? – предположил он. – Заколочу в стену, буду меч вешать или плащ.
– Да ты чего? – уставился на него Борис. – Это ж я выдумал всё. Чтобы вон бедолаге помочь.
– Мало ли, а вдруг поможет, – пожал плечами Пётр. – Обереги, знаешь ли, лишними не бывают.
Так как товар продавали поштучно, но втридорога, Ондроп заработал куда больше, чем мог и мечтать. И даже больше чем наобещал ему беспутный рыжий советчик. После столь удачной расторжки, словно боясь удачу спугнуть, купец не собирался больше задерживаться в городе. Только купил здесь же на торгу корму для лошади и себе еды на дорогу.
Они проводили всё ещё ошеломлённого, но уже поверившего в счастье купца до самых ворот и всю дорогу выслушивали его неуклюжие благодарности. Впрочем, нельзя сказать, что Борису и Петру это не нравилось. Довольны они были ничуть не меньше Ондропа.
Расставаясь, купец, спросил, чем может отплатить им за помощь? Они отмахнулись, мол, чем незадачливый мужичок способен князьям услужить?
– Ты мёд вези, – сказал на прощание Пётр. – Мёд у вас в Кадоме славный собирают. У нас такого давно на столе не бывало.
Ондроп пообещал привезти самого наилучшего мёда, что только сможет сыскать на родной стороне и, понукая лошадку, выехал за ворота. Борис проводил его взглядом до ближайшего поворота. Скоро и ему самому предстояло отправиться в путь. Посольство подходило к концу. Юрий Ярославич уже передал ответное послание Константину Васильевичу, а кое-что поведал юноше с глазу на глаз. И Борису оставалось только дождаться мещёрского княжича, чтобы и с ним договориться о возможном посольстве, а заодно и познакомится ещё с одним сверстником, живущим в пограничье.
***Когда он явился вновь, Варвара сперва даже не поняла кто перед ней – муж или прошлый ночной незнакомец. Павла сейчас в городе не было. В сёлах и деревнях собрали, наконец, урожай и пришла пора дальних разъездов. Осенний бор, время наполнять закрома. Эти дни кормили князей и дружину всю зиму. Так что Павел уехал. Но он вполне мог вернуться и зайти в терем в любое время.
И только увидев глаза мужчины, княжна поняла, что перед ней не Павел. Взгляд был тот же самый, что и в прошлый раз. Взгляд нежный, горящий, требующий. Такого у мужа просто не бывает. Раньше был, но не теперь.
Какая-то её часть хотела кричать, бежать, сопротивляться, а другая часть, напротив, рвалась к незнакомцу в объятия. И Варвара, словно зачарованная, молча стояла посреди комнаты, смотрела в глаза мужчины, и не двигалась с места.
Всё же ей хватило воли не броситься незнакомцу навстречу, как это случилось в первый раз, когда она приняла его за мужа. Но вот он подошёл сам и, обняв княжну, покрыл её страстными поцелуями. И неожиданно для себя она ответила ему, и с ужасом осознала, что ничто не принуждало её к ответу – Варвара хотела целовать сама. Ужас на короткий миг прояснил сознание. Она растерялась, потом попыталась собрать волю, чтобы оттолкнуть мужчину или на худой конец закричать. Но он опустил руку вниз на бедро, и она ощутила прикосновение тёплой ладони сквозь легкое полотно рубашки. И от ладони заструилось тепло по всему телу, и жаркая волна ударила в голову. Страсть наполняла её, вытесняя сомнения, гася протестующую волю. Варвара вновь проваливалась в бездну.
А потом он опять исчез. Исчез внезапно, стоило ей только подойти к окну, упустив на мгновение мужчину из виду. И она вновь увидела из окна настоящего Павла, въезжающего через ворота с продовольственным обозом, но теперь уже точно знала, с кем на самом деле провела ночь. Вернее знала точно одно, что не с мужем. А кем именно был этот ночной самозванец, она даже боялась подумать.
Варвара вернулась к ещё тёплой постели, упала и заревела. Кляла незнакомца, судьбу и себя за то, что не смогла побороть искушение.
Потом она вдруг поднялась, схватила кинжал, и долго соображала, как им лучше воспользоваться для задуманного. Сейчас она не боялась возможной боли, но хотела всё сделать быстро, наверняка. Сердце? Горло? Живот? Где прячется сосредоточие жизни? Она пощадила горло, потом живот, и, выбрав способ, уже отвела для удара руку.
И тут город наполнил густой гул меди.
***– Вставай, поднимайся, беда! – кричал бегущий через палаты вестовой. – Враг на город идет!
Борис дёрнулся, проснулся, попытался понять, что происходит. Сбросил с себя покрывало, и собрался уже переспросить вестового, но тот умчался дальше и его крик слышался в самом конце крыла. Протерев глаза, княжич наткнулся на такой же заспанный и вопрошающий взгляд Петра.
Переспрашивать, однако, и не требовалось. Подтверждая поднятую тревогу, по городу разливался гул набатного колокола. Под окном уже слышались крики и лязг железа – дружина вздевала брони. Частый топот копыт долетел со двора, с той стороны, где располагались княжеские конюшни. Шум нарастал, возгласы и приказы летели отовсюду. Тревога быстро охватила город, нарастала и ширилась, словно пожар, и вот уже с городской стены донеслась брань – туда подоспели сотники и бояре.
– Что, вурды? – спросил Борис, шаря рукой сапоги.
– Какие там вурды! – возразил Пётр, опередив с подъёмом товарища. – Те от городов подальше держаться. Не по зубам им стены.
– А кто тогда?
– Небось, родственничек пожаловал, больше некому.
– Какой родственник? – изумился Борис, припоминая какие-то смутные намёки, что и раньше доходили до его ушей не проникая, впрочем, в сознание. Вроде бы опасались князья кого-то, когда отправлялись на вурдов. Не зря же столько предостережений Юрий предпринял. Но тогда Борис о другом думал, грезил предстоящей облавой, и о враге толком не расспросил.
– Да есть один, – с досадой произнёс Пётр, пытаясь разобраться с плащом. – Проклятье нашего рода, можно сказать. Пойдём скорей, расскажу по дороге…
– Броню не оденешь? – спросил Борис.
– Успеем ещё, – отмахнулся Пётр. – Сразу то не полезем на стены, разузнать сперва надо.
Не теряя время на воздевание доспехов, а лишь похватав оружие, юноши выскочили из комнаты. Впрочем, Пётр успел выловить в прихожей заспанного слугу – мальчишку и наказал тому, что бы он тащил брони вслед за князьями.
– Давай наверх, на сторожевую площадку – предложил Пётр и, не дожидаясь согласия, бросился к лестнице.
На дозорной площадке, устроенной поверх княжеских палат, они увидели Юрия, Слепня и только что вернувшегося из объезда Павла. Все трое всматривались в край леса, пытаясь увидеть противника. На юношей никто из них не обратил внимания. Уже час как рассвело, но враг возле города всё ещё не появился.
Наконец, Слепень отвлёкся на миг от наблюдения, коротко объяснил молодым князьям, что дозоры обнаружили противника загодя, ещё на подходах. Но кто именно враг, в точности определить не смогли, хотя здесь все склоняются к мнению, что на город идёт Фёдор.
Благодаря расставленным на тропках дозорам, Муром был предупреждён и успел подготовиться. Первой поднялась дружина и все начальники. Привыкшие к любым неожиданностям воины, не задавая вопросов, спешили седлать коней, разбирались по полкам, по отрядам. Вслед за дружиной, хоть и не так резво, начало собираться и городское ополчение. По посаду носились присланные Жёлудем гонцы. Они поднимали старшин, а те в свою очередь обходили дворы, собирая всех остальных. Ополченцы хватали припасенное оружие, вываливали на улицу, старшины, ещё вчера такие же мирные граждане, теперь властно распоряжались соседями. Отряды втягивались через ворота. Одни тут же лезли на стены, другие отправлялись к княжескому двору. Вслед за ополчением из посада потянулись под защиту стен и обычные жители. Кто-то успевал прихватить скарб, гнал скотину, кто-то шёл налегке.
